А.С. Пушкин является православным поэтом. “Я думаю, – писал он, – что мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания…” Его духовный путь можно охарактеризовать как переход от чистой веры через юношеское безверие к осмысленной религиозности зрелого периода.
Ни одна молитва так часто не повторяется в дни Великого поста, как молитва преподобного Ефрема Сирина “Господи и Владыко живота моего”. Именно она стала любимой у Александра Сергеевича Пушкина в конце жизни. Подтверждение этому находим в его стихотворении “Отцы пустынники и жены непорочны”, написанного в 1836 году. И так уж “совпало”, что великий поэт умер именно в день памяти преподобного Ефрема Сирина, 10 февраля.
Учитывая поверхностный характер “нерелигиозности” молодого Пушкина, становится понятным столь быстрый и резкий перелом в его мировоззрении, свершившийся в Михайловской ссылке. Именно здесь, в тиши деревенского уединения, великий поэт смог глубоко заглянуть в самого себя, в душу простого народа, усвоить заветы и уроки родной истории. Здесь он впервые вошёл в живое, непосредственное общение с Церковью через братию Святогорского монастыря и окрестное духовенство.
Наблюдая воочию тесную связь народа с монастырём и углубляясь в изучение “Истории” Карамзина и летописей, где перед ним оживали картины аскетической Святой Руси, Пушкин оценил неизмеримое нравственное влияние, какое оказывала на наш народ и государство Святая Церковь.
Вот почему он с горячей убеждённостью говорил о том, что именно православная вера навсегда определила духовный облик народа. Эта национальная идея нашла своё отражение в трагедии “Борис Годунов”.
Умер великий поэт как христианин. Получив известие о серьёзности своей раны, Пушкин просил послать за священником. “За кем прикажете послать?” – спросил доктор и услышал скромный ответ: “Возьмите первого ближайшего священника”.
Послали за о. Петром, священником Конюшенной церкви – той самой, где потом отпевали поэта. Старик-священник немедленно исповедал и приобщил больного. Он вышел от последнего, глубоко растроганный и потрясённый, и со слезами сказал: “Для самого себя желаю такого конца, какой он имел”.
Простил Пушкин и Дантеса. “Требую, чтобы ты не мстил за мою смерть. Прощаю ему и хочу умереть христианином”, – сказал он Данзасу. Этот шаг был воспринят его друзьями и родными как естественный. Князь Вяземский писал: “В последние годы жизни своей он имел сильное религиозное чувство: читал и любил читать Евангелие, был проникнут красотою многих молитв, знал их наизусть и часто твердил их”.
Пушкин умер, осенив себя крестным знамением, со словами “Господи Иисусе Христе”.
К сожалению, на отрицательную сторону жизни и деятельности поэта обращают внимания больше, чем надо. С точки зрения И. Восторгова, “нашлись и находятся любители, которые.., обходя в поэте вечное и достойное, а часто и не зная и не умея понять этого вечного, с особенным наслаждением подчеркивают его слабости и недостатки… и приписывают ему много такого, чего он никогда не делал, чего он никогда не говорил”.
Пушкин пришёл к Православию не в силу своего воспитания и образования, а вопреки им, вопреки окружавшей его среде! Да, “то, что написано пером, – пишет архимандрит Константин, – подлинно никаким топором не вырубишь. Это скоро стало предметом скорбного раздумья для Пушкина, ложась камнем на его совести. К концу его короткой жизни нельзя было причинить ему большего огорчения, как напомнив ему об этих проказах юности”.
Вместе с тем многие авторы отмечали, что если его вольные стихотворения и обращали на себя большее внимание, то именно потому, что они отвечали общему настроению умов, и вследствие дара поэта каждое его слово разносилось эхом по всей России. Сам же Пушкин не только не пытался передать их печати, но стремился изъять их из обращения в рукописных копиях.
Заслуги А.С. Пушкина перед Россией велики и достойны народной признательности. Он дал окончательную обработку нашему языку, который теперь по своему богатству, силе, логике и красоте формы признается даже иностранными филологами едва ли не первым после древнегреческого. Он первый, наконец, водрузил могучей рукою знамя поэзии на русской земле.
Наталья Кузнецова
ПРИЛОЖЕНИЕ к газете Пантелеимоновский благовест №5(170)
